Загадочный доктор Петров, биомеханика, Тефизкульт и Всевобуч

Начнем с того, что есть две биомеханики: научная — раздел теории о движениях организма и механических свойствах его тканей, и театральная, придуманная Мейерхольдом. Хотя история биомеханики не очень длинная, о ней уже успело сложиться несколько мифов. Один из них — о том, что научная биомеханика была придумана около 1921 года директором Центрального института труда А.К. Гастевым и его сотрудником, физиологом Н.А. Бернштейном. Утверждение это стало настолько расхожим, что вошло в Википедию. Тем не менее такое предположение нельзя считать полным и достоверным. В возникновении биомеханики сыграли свою роль события и люди, чьи имена в истории театра упоминаются нечасто: теоретик медицины и педагог П.Ф. Лесгафт, врач и спортсмен А.П. Петров, революционер и глава Всевобуча Н.И. Подвойский, и поэт Ипполит Соколов. О них, а также о союзе физкультуры и театра и пойдет речь.

Можно почти точно сказать, когда биомеханика появилась в театре. Это произошло зимой 1918-1919 годов. В «Положении о Курсах мастерства сценических постановок» Леонида Вивьена и Всеволода Мейерхольда, в его первом варианте, утвержденном 27 августа 1918 года, биомеханики еще нет^ⓘ. А во втором варианте, принятом 17 марта 1919 года, «биомеханика» уже числится – как раздел сценического движения, вместе с фехтованием, танцами и пантомимой^ⓘ. Однако придумали это слово вовсе не Вивьен с Мейерхольдом. Откуда же взялся термин?

В значении «приложение законов механики к строению и функционированию организма», он появился сначала в медицине в 1880-х годах, в работах немецкоязычных врачей Эрнста Менерта, Морица Бенедикта^ⓘ и других. В Россию термин попал в начале ХХ века, благодаря анатому и педагогу П.Ф. Лесгафту. Лесгафт читал лекции по теоретической анатомии и «теории движений» в разных учебных заведениях Петербурга, в том числе, на основанных им Курсах подготовки руководительниц физического воспитания и в Высшей вольной школе его имени. В 1910 году ученик и последователь Лесгафта, врач Г.А. Коган, предложил ввести на медицинских факультетах предмет «биомеханика» и организовать практические курсы для врачей – ортопедов, физиотерапевтов и специалистов по лечебной гимнастике^ⓘ. Начиная с 1918 года, в стране развернулась компания за научную организацию труда – НОТ. Возник настоящий культ труда и физического движения, как и понимание того, что они требуют серьезного научного исследования. В начале 1920-х годов выходят книги Когана по биомеханике рабочих движений^ⓘ, открываются биомеханические лаборатории в Физиотерапевтическом институте в Петрограде^ⓘ и в ЦИТе в Москве.


Как известно, Мейерхольд всегда проявлял к пластике актера особый интерес. После революции этот интерес вылился в убеждение, что актеру и режиссеру нужно не только упражняться в сценическом движении, но и изучать строение тела и движения теоретически. Когда весной 1918 года Мейерхольд задумал театральную школу нового типа – Экспериментальный театральный институт, в учебной программе среди вспомогательных учебных предметов значилась анатомия^ⓘ. Следующим его образовательным проектом были те самые Курсы мастерства сценических постановок (КУРМАСЦЕП). Соучредитель Курсов, актер Александринского театра Леонид Вивьен мог только поддержать идею изучать и тренировать тело актера. До того, как выбрать театральную карьеру, он учился на инженера и хорошо знал механику. В 1913 году Вивьен начал вести драматический кружок на Высших курсах Лесгафта^ⓘ. По-видимому, он и ответственен за то, что в КУРМАСЦЕП стали преподавать «гимнастику и спорт». В ноябре 1918 года на эту должность было три кандидатуры, включая некоего «доктора Петрова»^ⓘ.

О выдающемся спортсмене, враче, профессоре Александре Петровиче Петрове известно, к сожалению, не так много. В 1978 году вышла статья ленинградского журналиста, взявшего интервью у его вдовы, Серафимы Ивановны Зверевой, хранительницы личного архива мужа^ⓘ. Александр Петров родился 23 сентября 1876 года в Ельце в семье почетного гражданина. Окончив Вторую московскую гимназию, он поступил на естественно-научное отделение Московского университета, затем — в Военно-медицинскую академию в Петербурге. По окончании академии Петров стажировался в Гейдельбергском университете — готовился к экзамену на звание врача. С 1901 года он — младший врач Седьмого запасного пехотного полка, с 1902 года — ассистент Военно-медицинской академии по кафедре нормальной анатомии, с 1905 года — прозектор на кафедре судебной медицины и токсикологии^ⓘ. Специализируясь по судебной медицине, Петров изучал также медицину, связанную со спортом и физической культурой. Дело в том, что он сам за это время стал гимнастом и спортсменом. К систематическим занятиям гимнастикой и вольной борьбой он приобщился в Санкт-Петербургском атлетическом обществе, а в Гейдельберге вступил в местное гимнастическое общество.

В начале прошлого века спортивную жизнь в северной столице во многом определял коннозаводчик и атлет, граф Г.И. Рибопьер^ⓘ. Вместе с борцом Иваном Лебедевым по прозвищу «дядя Ваня», писателем Александром Куприным и Лесгафтом, граф учредил Санкт-Петербургское атлетическое общество и стал его президентом. В 1897 году в Петербурге, в принадлежавшем ему манеже, организовали и провели первый в России чемпионат по французской (классической) борьбе^ⓘ. Рибопьер помог вывести на мировую арену многих талантливых русских атлетов; в частности, он участвовал в формировании команд россиян на их первые олимпийские игры и финансировал поездку.

На Олимпиаду в Лондоне 1908 году был отобран и Александр Петров. Во всем Петербурге он не имел достойных противников: отличные природные данные, значительная сила и достаточный для его роста и фигуры вес (5 пудов 25 фунтов, т.е., около 90 кг), удивительное знание приемов борьбы, высокая дисциплина. Готовясь к соревнованиям, Петров устанавливал жесткий режим и отрешался от всех соблазнов. В 1906 году он занял второе место во Всероссийском чемпионате любителей французской борьбы. На олимпиаде в Лондоне он стал серебряным призером, уступив только венгерскому борцу, значительно превосходившему по весу^ⓘ. Кроме того, будучи универсальным атлетом, Петров имел призы практически по всем тогдашним видам спорта: гимнастике, плаванию, конькам, лыжам, легкой атлетике, фехтованию, борьбе, велосипеду. Он прекрасно боксировал и имел очень сильный удар. Однажды на тренировке он свернул противнику челюсть, и хотя тут же, как врач, ее вправил, партнер две недели не мог жевать. С тех пор — рассказывал Александр Петрович жене — он не считал себя вправе надевать боксерские перчатки.

В 1910-е годы Петров не только читал в медицинских вузах теоретические курсы, но и преподавал гимнастику будущим педагогам-физкультурникам. В начале века в Петербурге было основано Общество телесного воспитания «Богатырь», при нем созданы Гимнастический институт для подготовки преподавателей-мужчин и курсы для женщин. В 1909–1915 годах на женских курсах Петров вел педагогическую гимнастику, а в Гимнастическом институте — анатомию. Кроме того, он преподавал лечебную гимнастику в основанном В.М. Бехтеревым Психоневрологическом институте. После революции Петров стал обучать красных командиров приемам джиу-джитсу, составил «программу физического воспитания» для новой советской школы. Он также был сотрудником Лаборатории труда при Институте мозга, открытой в 1919 году на Точном машиностроительном заводе^ⓘ. Уже в советское время он сделался профессором Военно-медицинской академии, а с 1924 года стал ведущим экспертом-биологом в Городском бюро судебно-медицинской экспертизы. И по-прежнему много преподавал: в Ортопедическом институте, Институте физического образования им. Лесгафта, Институте сценических искусств.

В Педагогическом институте им. А.И. Герцена он не только читал теоретические курсы, но и вел кружок «гимнастических танцев». Одна из его учениц, Ольга Эразмовна Чкалова, вспоминает: «Профессор Петров читал у нас в Герценовском институте лекции по физическому воспитанию. Тогда посещение было свободным, но Александр Петрович — он выглядел внушительно: высокий, широкоплечий, плотный — всегда собирал полную аудиторию. А кроме того, я ходила к нему на кружок гимнастических танцев. Он шел от пластики, но не от балетной. Это были танцы, поставленные гимнастом и анатомом. Наши показательные выступления неизменно проходили с большим успехом. Мы танцевали чардаш, гопак, вальс, тирольский танец. Но никто из нас даже не догадывался, что наш профессор был таким славным спортсменом»^ⓘ. В 1928 году Петров еще выступал на соревнованиях ветеранов спорта по конькам^ⓘ.

Этот известнейший в Петрограде человек и был приглашен «преподавать гимнастику по какой-то новой системе» в Школе актерского мастерства (ШАМ)^ⓘ. С уверенностью можно предположить, что он и ввел «биомеханику» в программу КУРМАСЦЕП – возможно, сперва как теоретический предмет, наряду с анатомией и физиологией, а потом — как удобное обозначение своей гимнастики^ⓘ. Учиться движению было необходимо: слушателям Курсов пришлось вести «теа-кружки» на Балтийском флоте и организовывать массовые действа. Передвижные уличные представления на трамвайных площадках и грузовиках требовали от актеров основательной подготовки. У Мейерхольда была возможность оценить и ту гимнастическую систему, которую преподавал доктор Петров, и сам термин «биомеханика», с его чеканностью и наукообразием. И когда режиссер открыл в Москве (куда доктор Петров последовать не мог) Государственные высшие режиссерские мастерские (ГВЫРМ), то биомеханику там преподавал уже он сам. Сообщение об этом появляется 27 января 1921 года в «Вестнике театра». В том же номере опубликована посвященная Театру РСФСР-Первому статья о «воспитании актера на основе законов пан техники (sic!), выраженных… в физике, механике, музыке и архитектуре». Говорится в ней и об актере «как реальном физическом материале, подчиненном <…> общемеханическим законам: размеру, метру, ритму…»^ⓘ А в начале апреля 1921 года вышла статья трех авторов — Мейерхольда, Валерия Бебутова и Константина Державина; в ней утверждалось, что «корни новой, коммунистической драматургии лежат в той физической культуре театра, которая сомнительным психологическим законам изжившей себя псевдонауки противопоставляет точные законы движения на основе биомеханики и кинетики»^ⓘ.

Биомеханика помогала Мейерхольду решить две важные и насущные задачи: во-первых, сближение искусства с жизнью, а во-вторых, поверка самого искусства наукой. Что касается первой задачи, то о «театрализации» жизни заговорили еще до революции — одним из первых это сделал режиссер Николай Евреинов. А после Октября В.И. Ленин познакомил партийцев со своим планом заменить религию театром. В 1919 году член Реввоенсовета и начальник Всевобуча (Главного управления всеобщего военного обучения) Н.И. Подвойский поставил вопрос о «театрализации физической культуры». Всевобуч занимался подготовкой новобранцев в Красную армию, и в нем имелся отдел физического развития и спорта. Уже через месяц после создания Всевобуча, в мае 1918 года, состоялся первый военно-физкультурный парад на Красной площади. Весной 1920 года, однако, Подвойскому пришлось отправиться на гражданскую войну и в составе Десятой армии участвовать в освобождении Новороссийска. В Новороссийске в это же время находился Мейерхольд. Так их пути скрестились: режиссер прошел «курс молодого бойца» и начал работать в политотделе армии, под руководством Подвойского^ⓘ. И когда, с окончанием Гражданской войны, командарм вернулся во Всевобуч, то привлек к сотрудничеству и бывшего соратника, Мейерхольда.

Подвойский мечтал о подготовке сильных, смелых и ловких «красных спартанцев». 10 октября 1920 года в Москве при его участии был торжественно заложен «физкультурный городок» на Воробьевых горах. Предполагалось, что, кроме Красного стадиона на 60 тысяч зрителей, в городке будут водный стадион, горнолыжная трасса, футбольные поля, велотрек, корты и «театр массового действа»^ⓘ. Мейерхольд возглавил Театральный отдел (ТЕО) Наркомпроса и начал свой «Театральный Октябрь». К трехлетней годовщине революции он планировал «массовые действа» с участием красноармейцев и рассчитывал на помощь Всевобуча. 9 декабря 1920 года в Доме печати Подвойский выступил с докладом «Всевобуч и искусство» — он призывал «сблизить занятия физической культурой с массовым театральным действом»^ⓘ. Мейерхольд в обсуждении доклада с энтузиазмом поддержал коллегу: «Необходимо сблизить театр с природой и физической культурой и создать условия для нового актера – ловкого и сильного»^ⓘ.

Кроме двух родителей — Подвойского с Мейерхольдом — у идеи «театрализации физической культуры» была и повивальная бабка: поэт-экспрессионист Ипполит Соколов. В Гражданскую войну он был мобилизован, стал служить во Всевобуче и волей-неволей сделался специалистом по физподготовке. Со всей энергией своих девятнадцати лет поэт занялся проектом Тефизкульта^ⓘ. Из Штаба бригадного территориального округа Соколов отправил 5 января 1921 года в ТЕО письмо с предложением создать Дворец физической культуры в бывшем Цирке братьев Никитиных в саду «Аквариум». Он замышлял нечто вроде физкульт-городка, только в самом центре Москвы. Мейерхольд же в это время задумал поставить массовое действо «Взятие Бастилии» в помещении цирка и с участием красноармейцев. 23 января он встретился с Подвойским на показательных тренировках учебно-опытной огнероты ГВИУ и обсудил проект «городка Тефизкульта». Обратившись к Луначарскому, Подвойский получил его одобрение^ⓘ.

В самом начале весны Мейерхольд и Подвойский вернулись к вопросу об использовании 2-го госцирка и 15 марта организовали Тефизкульт в составе двух членов от Всевобуча и двух от ТЕО. Мейерхольд Тефизкульт возглавил, а Соколов стал его заместителем. Одним из главных дел было найти в Москве, пораженной жилищным кризисом, подходящую площадку. Эта задача формулировалась как создание «Центральной арены-городка Тефизкульта», которая должна была состоять из ряда «показательных институтов», «опытных станций» и «спорт-площадок». Другие задачи Тефизкульта: бороться с физическим вырождением, разработать систему трудовой гимнастики, организовывать «массовое действо (празднества красного календаря, красные парады и манёвры, спортивные игры на красных стадионах, новые олимпиады, погребения жертв революции) и тейлоризованое художественное оформление трудового жеста»^ⓘ. Проект этот заинтересовал Мейерхольда настолько, что, уйдя весной 1921 года из ТЕО, должность в Тефизкульте он за собой оставил. Кроме помещения для своего театра-лаборатории, он надеялся получить от Всевобуча пайки для студентов Театрального техникума. Свою просьбу Мейерхольд мотивировал тем, что «новые основы пролетарского театра тесно связаны с принципами физической культуры»^ⓘ. На первом и частично втором курсах студенты много занимаются физической подготовкой: в программу входит «постановка нормального движения, гимнастика, биомеханика, гимнастическая игра, фехтование, танцы, военные движения, укрепление ритмической сознательности (система Далькроза), законы сценического движения, сообразование движения с размерами и формой сценической площадки, пантомима»^ⓘ. Как мы видим, биомеханика здесь упомянута в длинном ряду других предметов и не имеет того самодовлеющего значения, которое Мейерхольд стал придавать ей год спустя.

Обосноваться в Цирке братьев Никитиных и в Саду «Аквариум» Тефизкульту казалось весьма реальным — на это даже был получен мандат^ⓘ. Открытие городка было назначено на 1 мая. Мейерхольд при помощи Подвойского планировал постановку массового действа «Борьба и победа» на Ходынском поле; в нем должно было участвовать более двух тысяч пехотинцев, кавалерия, пушки, самолеты, и броневики, а также сводные отряды красноармейских спортивных клубов, студий, военные оркестры и хоры. Девизом праздника провозглашалась «театрализация физической культуры»^ⓘ. Оба замысла, тем не менее, остались неосуществленными: на действо не дали денег, а «Аквариум» на лето передали Малому театру. Между тем, Тефизкульт продолжал строить грандиозные планы: дирижер Евгений Крейн предложил поставить действо под названием «Спартак» на Пятую симфонию Бетховена (для участия в постановке приглашалась Айседора Дункан), а Мейерхольд — «Риенци» Вагнера^ⓘ.

В поисках площадки Ипполит Соколов обратил взгляды на Центральный институт труда. Летом 1921 года он сделался сотрудником ЦИТа начал разрабатывать «трудовую гимнастику <…> в конкретной заводской и учебной обстановке»^ⓘ. Соколов представлял свою трудовую гимнастику и биомеханику Мейерхольда двумя частями гимнастической системы Тефизкульта. Свою задачу он видел в разработке средств «массового обучения тэйлоризованным профессиональным приемам»^ⓘ. Летом 1922 года ему удалось открыть «опытную станцию» Тефизкульта в «спорт-ячейке» фабрично-заводской школы, на бывшей Прохоровской (Трёхгорной) мануфактуре. Программа занятий с допризывниками состояла из биомеханики и трудовой гимнастики. Но ни ЦИТ, ни Трёхгорка не могли поддержать масштабный проект вроде «Риенци» или «Спартака».

Несмотря на весь энтузиазм Подвойского по поводу театрализации физкультуры, за все время своего существования Тефизкульту так и не удалось добится финансирования от Всевобуча^ⓘ. А с концом гражданской войны Всевобуч ликвидировали. К тому времени пути Мейерхольда и Соколова разошлись, и последний начал биомеханику критиковать. Он упрекал Мейерхольда в отсутствии оригинальности, напоминая о том, что близкий термин «антропотехника» предложил еще Огюст Конт, а о «биомеханике» первым заговорил Подвойский^ⓘ. Наконец, Соколов уничижительно назвал систему Мейерхольда «курьезом, веселым анекдотом» и отдавал предпочтение «настоящим» гимнастическим системам — ритмике Жака-Далькроза и гимнастике Лесгафта^ⓘ.

Тогда же мейерхольдовец Аркадий Позднев выступил против буквального понимания «тейлоризма в театре». «Биомеханика Мейерхольда, — утверждал он, — вытекает из естественных возможностей человеческого тела». В противоположность производству, театр «должен иметь другой, театральный тейлоризм»^ⓘ. Для Мейерхольда это означало конец проекта «театрализации физкультуры» и сосредоточение на том, что было делом его жизни — театре (хотя в постановке физкультурных парадов он, как известно участвовал до своей гибели).

Итак, появившись в программе театральной школы как техническая дисциплина, изучающая тело и его движения, биомеханика стала лозунгом театра Мейерхольда и основой его системы. Теперь ей подчинялось всё: «Физкультура, акробатика, танец, ритмика, бокс, фехтование, — утверждал Мейерхольд, — полезные предметы, но они только тогда могут принести пользу, когда будут введены как подсобные к курсу “биомеханики”, основному предмету, необходимому для каждого актера»^ⓘ. Об этом режиссер заявил 12 июня 1922 года в докладе «Актер будущего». Его доклад в Малом зале Консерватории сопровождался демонстрацией биомеханических этюдов под музыку Шопена и Скрябина. Всем стало ясно, что мейерхольдовская биомеханика — явление совсем другого порядка, чем «биомеханика» Лесгафта (раздел теоретической анатомии) или даже «трудовая гимнастика» Соколова.

Видя успех театральной биомеханики, Гастев тоже решил вплотную ей заняться. Через месяц в «Правде» вышла его статья, где директор ЦИТа писал: «в человеческом организме есть мотор, есть “передача”, есть амортизаторы, есть тончайшие регуляторы, даже есть манометры. Все это требует изучения и использования. Должна быть особая наука — биомеханика». Наука эта, добавлял Гастев, «может и не быть узко “трудовой”, она должна граничить со спортом, где движения сильны, ловки и в то же время воздушно легки, механически артистичны»^ⓘ. Лозунг Гастева «тело – машина, работающий – машинист» был как две капли воды похож на «первый принцип биомеханики», сформулированный Мейерхольдом^ⓘ. И в дальнейшем две биомеханики развивались параллельно. В 1922 году Валерий Инкижинов и Павел Урбанович преподают биомеханику в студиях и театрах, включая Большой^ⓘ, Сергей Эйзенштейн читает о ней лекции в Пролеткульте^ⓘ. Ученики Мейерхольда заявляют: «биомеханика — явление мировой важности, современный актер – должен быть показываемым со сцены как совершенный автомотор»^ⓘ. Обозревая события того лета, художник-конструктивист Любовь Попова назвала ЦИТ Гастева и биомеханику Мейерхольда «оазисом среди всей помянутой чепухи»^ⓘ.

Так все эти легендарные люди — Лесгафт, доктор Петров, Мейерхольд, Вивьен, Подвойский, Гастев и Ипполит Соколов, встретились в истории биомеханики. Как же ответить на вопрос: кто придумал биомеханику? Работа над этюдами, названными впоследствие «биомеханическими», была начата Мейерхольдом еще в Студии на Бородинской, однако термин пришел из школы Лесгафта, — как мы предполагаем, через доктора Петров. Возможно, когда-нибудь появятся новые источники, и историю эту надо будет уточнить. Ясно одно — в историю биомеханики должны войти события, связанные с развитием физической культуры и люди, которые в этом участвовали: Лесгафт, Подвойский и доктор Александр Петрович Петров.