Погиб человек! Пропал для науки. Мы купили цифровой фотоаппарат, и на следующий день я читать-писать перестала. Встаю ни свет — ни заря, целый день брожу по Дарему и окрестностям, ловлю «правильное» освещение, подсматриваю и шпионю. Р. говорит, что у меня глаза квадратные. Да что там! У меня там теперь телефотолинзы. В моих новых снах картинка то отодвигается, то наплывает: это мое бесознательное научилось у фотоаппарата зуммить. Но как, скажите, удержаться, если стоит золотая осень, и хотя утром трава подернута инеем, листья на деревьях еще бронзовеют, а цветы ярки, как летом? В это время года Дарем бессовестно живописен: холмы, сады, пряничные домики, колледжи, река и, конечно, Собор, подсвечены как прожекотром низким осенним солнцем.
Сегодня утром Р. уехал в Абердин, на север Шотландии. Ехать на поезде больше четырех часов — другая страна; завтра — обратно. А я могу два дня беспрепятственно предаваться фотомании! Провожала я Р. на станцию не одна. Когда мы подошли к платформе, из-под автомата, продающего чипсы и шоколад, вылезла мышка и шустро забегала кругами. Но, испугавшись спешащей к поезду толпы, мышка юркнула назад в свой домик — чипсы доедать. Р. сел в свой тихий вагон — единственный в составе, где нельзя пользоваться мобильными телефонами — и уехал. А я! Сначала пошла в парк, расположенный над станцией, на Ветряном холме — Windy Hill. Дарем славится своими ветрами. Местные жители говорят, что ветры у них — с Урала: потому что между ними и Уралом никаких других гор нет и еще потому, что ветра часто холодные. У входа в парк — грозная надпись: дескать, если с тобой в парке случится что-нибудь ужасное, городской совет за тебя ответственность не несет. Но никакой опасности не чувствовалось: двое садовников стригли траву, по газону прыгали сороки, я спугнула кроликов (эх, не успела сфотографировать!).
Вид на Собор из парка действительно чудесный, но солнце светили не туда, куда нужно! Пришлось снимать жилые квартала Дарема. Двухэтажные домики, почти одинаковые, выстроены в длинный ряд — называется «терраса» (terraced houses). Сверху похоже на поезд или на змею. Такие прислоненные друг к другу дома дешевле, чем отдельно стоящие, так как у них две стены общие с соседями. Англичане любят жить на земле, а не на голове друг у друга. Это, может быть, и приятно, но земли для этого надо много — вот и расползаются города, вдаваясь своими улицами-террасами в поля и луга, поедая остатки природы. В последние десятилетия, правда, все больше людей соглашается переехать в квартиры. Но многоквартирные дома все-таки стараются делать невысокими, не более пяти этажей: земля, трава и цветы должны быть рядом. Да и молоко в Англии все еще доставляют утром к дверям твоего дома.
Я кружила по улицам Дарема, заходила в самые дальние закоулки, лазала по заброшенным кладбищам, нацеливалась с мостов на воду в реке, дошла до ботанического сада и сделала там двести снимков. Пропустила обед в колледже, устала до изнеможения. И все равно, придя домой и загрузив все в компьютер, разочаровалась. Не передает фотоаппарат ни золотого света, ни синего цвета неба, ни, тем более осенних запахов и свежести. Но люди с квадратными глазами так просто не сдаются! Сделав себе гренки с мармеладом и передохнув, я решила сделать еще одну попытку. И Дарем не оставил меня без подарка. Солнце почти село, но верх Собора был еще залит теплым светом. Ветер стих, вода в реке — как зеркало. Фотографируя, я вспомнила, что жена Мастера — художница, и специализируется она не на чем-то, а на отражениях. Теперь ясно, почему!
Сегодня утром Р. уехал в Абердин, на север Шотландии. Ехать на поезде больше четырех часов — другая страна; завтра — обратно. А я могу два дня беспрепятственно предаваться фотомании! Провожала я Р. на станцию не одна. Когда мы подошли к платформе, из-под автомата, продающего чипсы и шоколад, вылезла мышка и шустро забегала кругами. Но, испугавшись спешащей к поезду толпы, мышка юркнула назад в свой домик — чипсы доедать. Р. сел в свой тихий вагон — единственный в составе, где нельзя пользоваться мобильными телефонами — и уехал. А я! Сначала пошла в парк, расположенный над станцией, на Ветряном холме — Windy Hill. Дарем славится своими ветрами. Местные жители говорят, что ветры у них — с Урала: потому что между ними и Уралом никаких других гор нет и еще потому, что ветра часто холодные. У входа в парк — грозная надпись: дескать, если с тобой в парке случится что-нибудь ужасное, городской совет за тебя ответственность не несет. Но никакой опасности не чувствовалось: двое садовников стригли траву, по газону прыгали сороки, я спугнула кроликов (эх, не успела сфотографировать!).
Вид на Собор из парка действительно чудесный, но солнце светили не туда, куда нужно! Пришлось снимать жилые квартала Дарема. Двухэтажные домики, почти одинаковые, выстроены в длинный ряд — называется «терраса» (terraced houses). Сверху похоже на поезд или на змею. Такие прислоненные друг к другу дома дешевле, чем отдельно стоящие, так как у них две стены общие с соседями. Англичане любят жить на земле, а не на голове друг у друга. Это, может быть, и приятно, но земли для этого надо много — вот и расползаются города, вдаваясь своими улицами-террасами в поля и луга, поедая остатки природы. В последние десятилетия, правда, все больше людей соглашается переехать в квартиры. Но многоквартирные дома все-таки стараются делать невысокими, не более пяти этажей: земля, трава и цветы должны быть рядом. Да и молоко в Англии все еще доставляют утром к дверям твоего дома.
Я кружила по улицам Дарема, заходила в самые дальние закоулки, лазала по заброшенным кладбищам, нацеливалась с мостов на воду в реке, дошла до ботанического сада и сделала там двести снимков. Пропустила обед в колледже, устала до изнеможения. И все равно, придя домой и загрузив все в компьютер, разочаровалась. Не передает фотоаппарат ни золотого света, ни синего цвета неба, ни, тем более осенних запахов и свежести. Но люди с квадратными глазами так просто не сдаются! Сделав себе гренки с мармеладом и передохнув, я решила сделать еще одну попытку. И Дарем не оставил меня без подарка. Солнце почти село, но верх Собора был еще залит теплым светом. Ветер стих, вода в реке — как зеркало. Фотографируя, я вспомнила, что жена Мастера — художница, и специализируется она не на чем-то, а на отражениях. Теперь ясно, почему!